...Немногочисленные посетители запыленного, окраинного кафе с удивлением
и интересом смотрели на контрастную пару сидящую за столиком. Яркая,
эффектная, миниатюрная брюнетка и крепкий, крупный, в камуфляже офицер с
усталым, обожженным солнцем лицом. Плечи женщины содрогались в плаче, мужчина, положив тяжелую кисть ей на плечо негромко, что-то говорил.... Девушка оторвала руки от заплаканного лицо и посмотрела военному в глаза: - Как это случилось?- Его ребята, с которыми он шел, сказали, что это был обвал. Камнями перебило веревки и попало в него. Скальная стенка высокая, под ней изрезанный ледник. Долго искали, они, спасатели. Да так и не нашли... - Но у него же есть семья? Ей помочь надо? - Не беспокойся, - усмехнулся военный. - У него есть друзья, они не оставят. Ты ... бесчувственный... - исказив красивое лицо гримасой омерзения, выдохнула она. - Человек погиб! А у тебя - ни сочувствия, ни сожаления! Офицер поднялся. Сквозь черноту загара на лице проступили красные пятна. - Я теряю друзей год за годом, - голос его звучал глухо. - И не тебе говорить мне про это. Для меня смерть давно стала данностью - частью жизни. С силой выдернув берет из-за погона, яростно нахлобучил его на голову. Четко, по-военному, повернулся и пошел к зеленым воротам с красной звездой, где в жарком городском мареве, сидел на перилах разморенный дневальный. Только врут они все! - это говорю вам я Татарин.- И не погиб я тогда. Да обомлел, при переходе первым по скальному кулуару, когда раздался характерный треск скалывающейся породы. Вжался глубже в трещину, стараясь распластаться, стать единым целым с твердым гранитом. Ударило по каске, рюкзаку, сорвало окровавленные пальцы с зацепок. Замелькала, закружилась пропасть, приближаясь серовато-голубым льдом, изборожденным глубокими трещинами. Я еще ощутил сильный удар, неперешедшим в боль, но породившим свет. А когда я очнулся - было лето. Еще не отошедший от полета, я покачался, моргая глазами, возвращая себя в реальность. Она вернулась ощущением теплой ладошки в руке. - Папа! - возмущенный тоненький голосок заставил меня посмотреть в знакомые серые глаза под коротким светлым ежиком. - Ты что? Ты мне ручке сделал больно! Я встопорщил сыну коротенький ежик на голове... - Мы гулять идем? - с той же ноткой возмущения спросил снова. - Идем, сынок, идем! - улыбнулся ему, и мы пошли туда, в вечное лето, в тепло, мимо девушек с мороженным на лавочках, мимо каштанов, шумящих мощной зеленью над головой. Приехав в Ростов, вы обязательно встретите меня. Я буду не один - рядом всегда маленький, смешной, светлоголовый мальчишка, с оттопыренными ушами. Мы идем медленно вдоль высоких каштанов, мимо вечно спещащей, яркой публики. Мы с сыном ведём неторопливый, серьезный мужской разговор. Мне то и дело приходиться наклоняться, чтобы услышать голос мальчишки. Если увидите нас, окликните меня: - Привет, Татарин! Я обязательно вам отвечу... |