Мороженое мясо и немецкий китель

Отправлено 2 февр. 2015 г., 20:36 пользователем Сергей Скрипаль

Рассказал Андрей Крупенников. Ставрополь.

Март 1943 года. На фронте мои братья Николай и Алексей. Красная армия освободила наше село Карандаково Курской области от немецко-фашистских захватчиков. Оккупанты насильно отобрали у сельчан продукты. Все, в том числе и мы, обречены на голод и холод. Впору положить зубы на полку. Печь топить нечем. В семье шесть душ.

- Андрей, - обратилась ко мне Катя, жена Николая, - хочешь со мной и Зиной (моей четырнадцатилетней сестрой) поехать за мерзлой кониной?

- Я не против, но боюсь, мать не отпустит. А что за конина?

Катя рассказала, что неделю тому назад немцы отступали за районным поселком Тим в сторону Курска. Наши искромсали их под селом Куськино пушками. Полегли и лошади. На морозе все закоченело.

Мать сначала не хотела меня, одиннадцатилетнего, отпускать, но все же согласилась. Старшая сестра Лида не могла поехать – нет обуви. В этот же вечер подготовились к поездке. Встали в шесть утра. Собрались при коптилке. Перекусили. Для удачи присели перед дорожкой. Мать, перекрестив нас, сказала: «Ну, с Богом!»

На улице морозно. К счастью, светит луна. Под ногами хрустит искрящийся снег. Предстоял путь в тридцать километров.

В поле нас неожиданно опередила женщина с санками. Когда она повернулась в нашу сторону и поздоровалась, Катя сразу ее узнала. Обе обрадовались неожиданной встрече, обнялись и расцеловались.

Это была подруга Кати - Настя. Она замужем за Васей Гусевым из деревни Забелье. Муж на фронте. Есть сынок Ваня. Разговорились. Катя поделилась радостью, у нее родилась дочка Нина. Выяснилось, что Настя уже второй раз идет за кониной.

Настина знакомая, Валентина, жена фронтовика, с дочкой Ирой жила в Тиме. Молодая хозяйка нас встретила приветливо. Вместе пообедали. Валя рассказала, как немецкая пехота поспешно отступала. Тимчане прятались по подвалам и погребам.

Утром встали рано, попили чаю и пошагали в Куськино. Встречное солнце слепило глаза. До убитых лошадей еще километров девять. Шли долго. Наконец дорога повернула влево и вниз. В небе кружили стаи уныло каркающих ворон.

Вдруг перед нами открылась местность, похожая на панораму «Бородинская битва». Всюду лежали убитые лошади вперемежку с трупами немцев.

Возле машин и саней, телег и лошадей торчали из снега закоченевшие раздетые тела немцев, похожие на восковые изваяния.

Запомнился молодой, догола раздетый рыжий немец с непокрытой головой, в седле на лежащей лошади: руки мертвой хваткой держат поводья.

Крупы тяжеловозов изрублены топорами. В глубоких ранах видны белые кости. С лошадьми поработали не хищные звери, а изголодавшиеся люди. Судя по птичьему помету, тут и вороны рвали мертвечину. Я совершенно забылся, как в ужасном сне, не мог понять, где нахожусь, если б ни оклик Кати: «Андрюш, не отставай! Мы идем дальше!».

Нашли двух лошадей, запряженных при жизни в большие сани. Мохнатые тяжеловозы пали друг от друга в нескольких метрах. Убитых немцев рядом нет. Это и определило наш выбор.

Настя начала рубить. Раздавались глухие звуки топора. Приступила к делу и Катя. Смотреть на такое занятие было невозможно без душевной боли. Раза четыре невестка рубанула, на пятый – топор соскочил и отлетел, зарывшись в снег. Господи, какая неудача!

- Настя, слышишь, топор с топорища слетел! Что теперь делать?! - взволнованно крикнула Катя.

- Катюша, не расстраивайся, мой топор надежный! - успокаивала Настя.

Катя принялась помогать Насте сечь конину. Топор был большой и очень острый. Я же отправился посмотреть, что там дальше.

Впереди устрашающие скелеты искореженной и сожженной вражеской техники, поваленные пушки, застывшие танки с крестами, кухня...

Возле глубокой воронки от взрыва, опершись спиной о какую-то бочку, с полуоткрытым ртом сидел мертвец в нательном белье с забинтованной рукой. Набежавший ветерок шевелил его черный чуб. Рядом - тело пожилой женщины с закрытыми глазами на сером лице, с всклоченными седыми волосами, в темно-зеленой шинели и сапогах, с санитарной черной сумкой. Мародеры, как видно, не решились снять одежду с женщины.

…Вернулся к «нашим» лошадям. Там сначала нарубили конины Насте, а потом и для нас. Уложили конину в мешок, наверное, килограммов сорок. После чего постояли, передохнули.

При выезде из зоны побоища, Катя заметила недалеко от дороги повозку, а на ее поднятой оглобле какие-то вещи. Приблизились. Это был немецкий китель с позументами, на нем лежала пилотка, а из кармана кителя виднелась зеленая, с блестящей отделкой губная гармошка. Катя, горько улыбаясь, то ли спросила, то ли предложила: «Возьмем?! Это тебе, Андрюша! Китель пригодится, правда? Ведь не в чем ходить!».

Добрались до Тима в сумерках. Сварганили ужин, отварив мясо без соли в большом чугуне.

Нам, «гастролерам» с голодающего края, понравилось мясо. Но, но…Невольно лезли в голову страшная мясорубка, картины только что увиденного, однако я упорно старался гнать их от себя…

Утром отправились домой. Лучи солнца приятно грели наши спины. Появились высокие облака, похожие на тонкую кисею. В воздухе пахло весной.

Мать радостно встретила нас.

- Слава Богу, вернулись, да и не с пустыми руками. Молодцы, мои хорошие! Теперь худо-бедно доживем до весенней травы, - улыбалась мама и решительно добавила:

- Китель и пилотку постирать, прокипятить, а гармошку подержать в кипятке!

А китель тот ой как пригодился потом. Несколько лет я его носил...